Молотов. Наше дело правое [Книга 2] - Вячеслав Алексеевич Никонов

Утвержденные 21 ноября ПБ директивы для делегации на Лондонской сессии СМИД предлагали «настаивать на том, чтобы германский вопрос обсуждался первым вопросом как имеющим главное значение для СМИД, а австрийский вопрос был бы вторым»[1042]. Сессия открылась в Ланкастер-хаусе 26 ноября. Молотов предлагал в повестку вопросы о создании общегерманского демократического правительства и будущей мирной конференции. Бидо выдвигал на передний план вопрос о границах. Маршалл был больше озабочен вопросами свободы личности, уничтожения зональных границ, свободы экономической деятельности на всей территории Германии.

В тупик Совет министров заводило предложение западных держав положить в основу обсуждения британские «Дополнительные принципы», где говорилось, что «в случае какого-либо несоответствия между принципами Потсдамского соглашения и принципами настоящего заявления последние должны превалировать». Молотов отстаивал нерушимость договоренностей в Ялте и Потсдаме, тогда как союзники — уже давно — играли в совершенно другую игру. Он отвел это предложение по формальным причинам, коль скоро министры не могут отменять решения, принятые главами правительств.

…«Полинька, родная, любимая моя! Чувствую себя виноватым, что не писал так долго. Конечно, я занят сильно, так как ежедневно заседания, на которых остальные трое против СССР и пытаются ущемить нас. Но, по-моему, пока мы, в общем, справлялись и держали инициативу в наших руках… Живем мы в посольстве. Никуда не ходим. Только раз — один раз — я ездил не на заседания и не на приемы, — это на могилу К. Маркса, где я был впервые. Посылаю тебе любительский снимок этого посещения. Раз в неделю здесь же в доме посольства смотрим кино. Смотрел “Сельскую учительницу” (“Воспитание чувств”). Довольно хорошая картина. Марецкая вполне справилась с трудными превращениями. Только что смотрели новый английский фильм “Идеальный муж” Оскара Уайльда. Хороший фильм. Стоит показать и нашей публике. Рад, что ты и дочка здоровы, что ты можешь работать и будешь депутатом Моссовета. Речь твою читал. Получилась хорошо. Плакат также составлен неплохо. Сомневаюсь насчет твоего перехода в трикотажную промышленность. Надо тебе быть поосторожнее со здоровьем, а разъезды в особенности для тебя не подходят. Когда приеду, поговорим подробнее. Поздравляю тебя и работников Главка с досрочным выполнением годового плана.

Дочка, конечно, поглощена собой и своими делами. Но на это не приходится, как видно, обижаться. Возраст решает это дело по-своему.

Я расписался! Сказывается, что сегодня был первый будний день без заседания. Соскучился я очень по тебе и по дочке. Хотел бы чувствовать тебя близко и отвести душу. Крепко-крепко целую, обнимаю»[1043].

…10 декабря Маршалл сделал заявление о немедленном прекращении репарационных поставок Советскому Союзу из Германии, к которому присоединились Бидо и Бевин. Молотов возмущался тем, что всего 20 союзных стран, включая СССР, которым полагались репарационные поставки из западных зон Германии, получили оборудования на 33 миллиона долларов.

— Пока были нужны союзники в войне против общего врага, до тех пор с ними считались и давали им немалые обещания, подписывали обязательства. Но то было во время войны. А когда пришло время установления мира, то от этих обещаний мало что осталось[1044].

На приеме в Букингемском дворце к Молотову подошел Черчилль, который поведал, что работает над воспоминаниями. Министр поинтересовался:

— В мемуарах вы, наверное, нападаете на СССР больше, чем Бевин?

— Не только не нападаю, а защищаю политику СССР в предвоенные годы, в частности, в период Мюнхена, — отвечал Черчилль. — Я всегда был и остаюсь врагом коммунизма, но всегда был и остаюсь другом России и, несмотря на нынешние политические разногласия, горячо приветствую Сталина как своего товарища по оружию в годы войны[1045].

На приеме присутствовали обе дочери короля. Наследнице престола, ныне королеве Елизавете II, тогда было 22 года. «Она имела короткую, но вполне толковую беседу с Молотовым»[1046].

СМИД заходил в тупик из-за нежелания западных партнеров хоть на сантиметр пойти навстречу Москве. В какой-то момент очередная речь Молотова дала Маршаллу повод обидеться и объявить о закрытии сессии, не договорившись ни о мирном договоре, ни о следующей встрече. Советские представители остались одни за опустевшим столом. Генерал Клей — участник американской делегации на многих конференциях — зафиксировал, что в тот момент он в первый и единственный раз видел Молотова поморщившегося, как от боли[1047]. Он рассказал представителям советской прессы о причинах провала Лондонского совещания:

— Либо безоговорочно принимай этот антидемократический план, как его диктуют американские экспансионисты, либо не будет никаких соглашений, мирных договоров, то есть не будет завершено восстановление мира в Европе. Эта политика диктата не могла не встретить отпора со стороны Советского Союза[1048].

С этого момента началось сепаратное блокостроительство. 22 января 1948 года Бевин в палате общин официально заявил о необходимости создания Западного союза. 2–3 февраля в Лондоне началось соответствующее совещание западных держав. Молотов мог полемизировать с ними только заочно: «Против Германии хоть десять западных блоков организуйте! А ваш блок включает возможные агрессивные державы». Но чтобы не провоцировать напряженность, советская пресса получила указание в отношении ведущих западных государств писать «без крикливости, без ругани, без истерики», использовать более взвешенные и спокойные оценки[1049].

Удар по Советскому Союзу наносился и на фронте истории. Американцы сочли нужным — для подрыва его образа как страны-освободительницы — вбросить тему предвоенных отношений Москвы с Берлином, чтобы доказать ныне популярную идею «равной ответственности» Сталина и Гитлера, «союза СССР и нацистской Германии» за развязывание войны. В США был издан сборник документов из захваченных немецких архивов (несмотря на существовавшую договоренность обнародовать все документы в соответствии с общим планом союзников) — «Советско-нацистские отношения». Принцип подбора документов, комментарии и отсутствие советской позиции делали сборник мощным фактором начала фальсификации истории войны. Ответным шагом стала оперативная подготовка МИДом двухтомника «Документы и материалы кануна Второй мировой войны», где добавились и советская позиция, и документы Мюнхена, и материалы тайных британо-германских контактов лета 1939 года. Тогда же была издана брошюра «Фальсификаторы истории», треть которой Сталин написал собственноручно, а остальную часть тщательно отредактировал.

В конце февраля — начале марта еще два события резко обострили отношения.

Первый — кризис в Чехословакии, приведший к отставке Бенеша и воспринятый как вопиющий пример советского экспансионизма. Вопреки распространенной на Западе версии, написано в истории МИДа, «Москва не давала К. Готвальду прямых указаний в связи с политическим кризисом в феврале 1948 г. и не предлагала подвести к границе с Чехословакией советские воинские части из Германии